Несколько дней назад
Она идет по пустынному парку. Сильный ветер развевает ее светлые волосы, через плечо висит потертый рюкзак. Светлые джинсы немного больше нее самой, футболка напоминает бесформенный мешок.  Рядом с лямкой от рюкзака можно заметить другую – красную. Ремешок, присоединенный к гитаре. На руке блестит множество разноцветных браслетов, среди которых нет и не было часов.
Она идет, наверно, сама не зная куда. Глаза зеленого цвета устремлены под ноги, словно девушка боится на что-то наступить. Когда она вскидывает голову, становится заметно, что по ее бледным щекам текут слезы. Никто не знает, как она в этот момент хочет, чтоб ее не увидел ни один из знакомых. Почему? Она сильная. А сильные не плачут. Она говорит, утверждает людям, что ее душа  и сердце равноправны. Сейчас – между ними разлом.
Через несколько минут она садится на лавочку, гитару и рюкзак кладет рядом. Трясущимися руками достав из кармана пачку сигарет, закуривает. Выпускает колечко дыма, сосредоточенно смотрит на него. Не выдерживает и, задержав сигарету зубами, стирает ладонью слезы. Кажется, больше плакать не будет. Не хочет. Не может. Не должна. Делает затяжку и проводит пальцами по струнам лежавшей рядом гитары. Этот звук успокаивает ее, от этого она чуть прикрывает глаза и наклоняет голову назад, на спинку скамьи. От этого волосы, что до этих пор лежали на ее лице, откидываются на спину. От края левого глаза, незаметной дугой, до губ – тонкий шрам.
В реальность она возвращается лишь тогда, когда скуренная сигарета опаливает губы. Чуть слышно выругавшись, девушка бросает окурок на асфальт. Накрывает его подошвой кроссовок. Надавливает. Потом мельком дотрагивается пальцами до щеки. До той, по которой проходит шрам. Отдергивает – но не потому, что не хочет вспоминать как получила его, а от того, что понимает – слез больше нет. И не будет. На ее губах появляется улыбка. На рада тому, что сумела перебороть саму себя. Смогла вернуть собственное «я». Остаться сильной.
Она кладет пачку сигарет в карман, берет гитару и ставит на колени. Ремешок перекидывает через шею, невольным движением руки заправляет прядь волос за ухо. Ловко перебирает струны. Этот звук она считает самым родным. Для себя. Вначале она что-то шепчет в такт гитаре, потом начинает петь громче. Ее песня разносится по пустому парку. Ее никто не слышит – а она играет не для зрителей, для себя. Крик души, которому необходима свобода.  Голос девушки звучит с легкой хрипцой. Она поет о том, как трудно быть непохожим на других. Пальцы ходят по струнам, взгляд же остановился на одной точке. На раздавленном окурке...
Наши дни
Тишина. Звенящая тишина немного напрягает, зависнув в воздухе сего помещения надолго. Нарушается она только тихим скрипом грифеля на листу бумаги и топотом многочисленных учеников за дверьми. Молоденькая девушка сидит за последней партой, не смотря на то, что класс пустой, и откинувшись на спинку стула, что-то рисует. Глаза чуть прищурены, светлые волосы собраны в неряшливый хвост только для того, чтобы не мешать.
Косые тени падают на парты, в классе темно, хоть и на улице самый разгар дня. Это все из-за того, что на окна висят плотные занавески - свет, как на удачу, просачивается через них и дает смутные отблески на партах. Также свет падает на лицо девушки, создавая красивые тени на ее бледной коже. 
Черный карандаш скользит по бумаге, оставляя за собой неровную линию.... Стертое надгробие, какие то буквы на кресту... Словно древние письмена.... - сейчас для нее не существует ничего, кроме сего рисунка.

Воспоминание
Ветер. Сильными порывами он нетерпеливо срывал с деревьев пожелтевшие листья, которые, отрываясь, присоединялись к уже давно почерневшей траве. Трава росла только там, где не было асфальта, а в городе таких мест было не так уж и много. Но сейчас мы не в том городе, нам выпал шанс побывать за городом, где природа была еще не тронута цивилизацией.
Высокие деревья стояли плотным массивом, беря небольшие опушки, чем-то смахивающие на заплешины, в кольцо, тем самым совсем отрезая их от внешнего мира. Мелкая живность, в частности белки и бурундуки, пряталась на их макушках и под их корнями, пробившимися от времени из-под земли. Сейчас был день, но в лесу стояла утренняя прохлада, густая крона долгожителей позволяла лишь немногим лучам солнца достичь земли, которая так и проваливалась под подошвой кроссовок, по который неровным пластом стелился густой туман. 
Невысокая фигурка, явно принадлежавшая человеку, промелькнула среди деревьев и скрылась из виду. Но это продолжалось не долго – вскоре человек вышел из тени. Затуманенность не позволяла различить, кто это был: мужчина или женщина? Даже одежда в этом не помогала – темные джинсы, подвернутые по самое колено, теплая мешковатая толстовка с капюшоном, накинутым на голову, массивные армейские ботинки позволяли отлично передвигаться по сырой земле. Человек не останавливался, то и дело перешагивая, а то и перепрыгивая поваленные ветром деревья, но упорно продолжал идти вперед. Только иногда он останавливался около очередного препятствия и тщательно рассматривал его, словно пытаясь что-то найти. Знаки? Ответ на вопрос появится только со временем, а человек все продолжал пробиваться вперед. Практически прозрачную тишину разрезал тихий пиликающий звук мобильного телефона. Но тот, оказалось, был глубоко под кофтой, и человеку волей-неволей приходилось игнорировать требовательные гудки. Вскоре те прекратились, а деревья резко расступились, оголяя крутой обрыв. Острые каменные обломки, частично обвитые диким вьюнком, уходили вниз, постепенно теряясь в лохмотьях тумана. Чуть в стороне лежал громадный камень, разбитый многочисленными трещинами и поросший снизу мхом.   
Да, этот лес был не бесконечен, но, разве в нашей жизни вообще существует вечность? Обрыв – словно граница между миром и идиллией, ведь сбоку от него, немного подальше, давно уже построили мост, ведущий в город. Но чтобы пройти через него, любому потребуется пройти обратно через бурелом, так как главная дорога проложена совершенно в другой стороне. Так что, условимся считать это место – местом дикой нетронутой природы, местом звенящей тишины и долгожданного покоя. Мало кому вздумается в наше время искать душевный покой именно в таком месте, но тот человек был исключением.
Он медленно подошел к краю и посмотрел вниз, потом приблизился к камню. Он стоял около него, приклонив голову, словно.… Словно отдавая честь усопшим, которые могли покоиться под ним. Когда рука дотронулась до холодной поверхности, легла на длинную трещину, идущую с самого низа «монумента», человек упал, безвольно бросив рюкзак на влажную землю. Нет, он не устал. Его не разбил внезапный паралич – ноги просто подкосились, словно не в силах больше нести некий груз, человек поник около камня, то и дело проводя пальцами по трещинам.
Как хотелось нарисовать это - нарисовать прошлую жизнь. Но не хотелось бередить старую рану, не хотелось возвращаться к истертой строке - вновь брызнут слезы, вновь рисунок будет испорчен, вновь сильная даст слабину. Она сильная. Не будет плакать, не будет переживать в ночных кошмарах тот день. И никому не расскажет. Не скажет ни одной живой душе, что Сильная девушка плачет по ночам, грызет в сдавленном рыдании подушку. Карандаш скользил по листу, слой за слоем ложился на бумагу рисунок мрачного кладбища. Все чувства отключены, но она умудрилась услышать тихий скрип двери. Кто - то зашел, сел напротив. Карандаш не переставал "порхать" на бумаге, но девушка уже была вне своего занятия. Хотелось посмотреть на пришедшего.
О, господи, пусть это будет не говорливая младшекурсница.... - взмолилась Пандора, и, сделав некоторое усилие над своим сознанием, оторвала взгляд. Перед ней сидел молодой человек, незнакомый ей ранее. Из груди невольно вырвался облегченный вздох.  Эм.... - он замялась, подбирая слова. - Привет - на губах заиграла легкая полуулыбка.